![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
- Пн, 13:18: Пойду в детскую библиотеку, наберу сказок всяких, и буду читать.
- Пн, 14:38: В детской библиотеке нет книг Герберта Уэллса. Зато есть много про Гарри Поттера и Таню Гроттер. Искореженное детство.
- Пн, 14:46: Вообще все библиотеки - иностранные агенты. В них много иностранных книг. Пусть какой-нибудь депутат запрос напишет в прокуратуру.
- Пн, 14:49: В детской библиотеке есть Оруэлл, 1984. Разве он не запрещен? SOS!!!
- Пн, 15:03: Все, завершаю с детской библиотекой. Здесь есть даже Оскар Уальд, а это, сами понимаете, уже поступок.
- Пн, 15:21: Делюсь ку-ку http://t.co/Ks9VA4fYBE
Jun. 16th, 2015
Пора на кладбище
Jun. 16th, 2015 06:26 pm(Памяти N и наших общих лет жизни)
Прогуливаясь пешком по местам обитания живых людей иной раз поражаюсь условиям нашего существования. Вот и сегодня по траурной необходимости забрел в какие-то дебри города Владимира, с автобазами, мастерскими, сарями, разнообразными жилыми постройками первой половины двадцатого века, то есть двухэтажными кирпичными домами вокруг одного небольшого грязного панельного дома, символизирующего модернизационные сверхусилия советского государства конца 60-х годов.
Хоронили средних лет мужчину, 51 год, собрались родственники, близкие, суровые мужчины с работы, простые механики и слесаря. Человек 20, не больше. Дорога вдоль дома разбита. Щебень и песок обильно лежат почему-то по краям, а не в ямах. Июньская зелень буйствет и рвется наружу сквозь остатки асфальта, колышется и развивается, безуспешно пытаясь закрыть собой пыльное и грязноватое пространство.
N жил жизнью обычного человека. Еще в эпоху Советского Союза стал сварщиком, работал, женился, заимел двух дочерей. Выпивал. В нулевые много. В целом был очень скромным, добрым и сентиментальным человеком. Даже мягким, очень мягким. И как это часто бывает со кромными и мягкими людьми в наших краях, в пьяном виде преображался, выливаю все накопленные обиды, разочарования и унижения на близких людей, а в последние годы вообще много безобразничал, доставляя семье немало непрятностей. Пару месяцев назад пить почти перестал. И вот, получив обширный инфаркт, скончался. Его провожали в последний путь в том же пыльном и грустном мире, в котором он и жил. Единственное отличие - теперь стало гораздо больше автомобилей, на которых приехало большинство участников церемонии. Для машин вокруг дома использовалась территория газонов. Бывших газонов. Где-то газоны были отвоеваны у природы с помощью лопаты и щебня, а где-то парковки легли прямо на густое многотравье средней полосы России. Люди группировались вокруг своих машин, негромко переговаривались, о погоде ("повезло нам с погодой, дождя хотя бы нет сегодня"), о тех же машинах, которые теперь есть у всех, и это, конечно, хорошо, о себе, о своих болезнях, обо всем, в общем, кроме главного.
Все ожидали минуты прощания.
Эта минута прошла буднично, почти привычно, со слезами членов семьи, плачем и причитаниями вдовы, с молчаливым скорбным участием всех остальных, без речей, митингов и прочего, нарушающего это безмолвие и спокойствие .
Где-то рядом гудела автомойка, слышался нестихающий шум федеральной трассы, за кустами проглядывал большой заросший овраг, а работники ритуального агенства поторапливали прощающихся, мол, все, достаточно, вам пора на кладбище.
.
Прогуливаясь пешком по местам обитания живых людей иной раз поражаюсь условиям нашего существования. Вот и сегодня по траурной необходимости забрел в какие-то дебри города Владимира, с автобазами, мастерскими, сарями, разнообразными жилыми постройками первой половины двадцатого века, то есть двухэтажными кирпичными домами вокруг одного небольшого грязного панельного дома, символизирующего модернизационные сверхусилия советского государства конца 60-х годов.
Хоронили средних лет мужчину, 51 год, собрались родственники, близкие, суровые мужчины с работы, простые механики и слесаря. Человек 20, не больше. Дорога вдоль дома разбита. Щебень и песок обильно лежат почему-то по краям, а не в ямах. Июньская зелень буйствет и рвется наружу сквозь остатки асфальта, колышется и развивается, безуспешно пытаясь закрыть собой пыльное и грязноватое пространство.
N жил жизнью обычного человека. Еще в эпоху Советского Союза стал сварщиком, работал, женился, заимел двух дочерей. Выпивал. В нулевые много. В целом был очень скромным, добрым и сентиментальным человеком. Даже мягким, очень мягким. И как это часто бывает со кромными и мягкими людьми в наших краях, в пьяном виде преображался, выливаю все накопленные обиды, разочарования и унижения на близких людей, а в последние годы вообще много безобразничал, доставляя семье немало непрятностей. Пару месяцев назад пить почти перестал. И вот, получив обширный инфаркт, скончался. Его провожали в последний путь в том же пыльном и грустном мире, в котором он и жил. Единственное отличие - теперь стало гораздо больше автомобилей, на которых приехало большинство участников церемонии. Для машин вокруг дома использовалась территория газонов. Бывших газонов. Где-то газоны были отвоеваны у природы с помощью лопаты и щебня, а где-то парковки легли прямо на густое многотравье средней полосы России. Люди группировались вокруг своих машин, негромко переговаривались, о погоде ("повезло нам с погодой, дождя хотя бы нет сегодня"), о тех же машинах, которые теперь есть у всех, и это, конечно, хорошо, о себе, о своих болезнях, обо всем, в общем, кроме главного.
Все ожидали минуты прощания.
Эта минута прошла буднично, почти привычно, со слезами членов семьи, плачем и причитаниями вдовы, с молчаливым скорбным участием всех остальных, без речей, митингов и прочего, нарушающего это безмолвие и спокойствие .
Где-то рядом гудела автомойка, слышался нестихающий шум федеральной трассы, за кустами проглядывал большой заросший овраг, а работники ритуального агенства поторапливали прощающихся, мол, все, достаточно, вам пора на кладбище.
.
Их Левиафан
Jun. 16th, 2015 07:10 pmНа острове Канна, что входит в в состав Гебридских островов, большой переполох. Впервые за многие десятилетия на острове совершено преступление. Да какое!
Вот так выглядит остров Канна.
А преступление, действительно, страшное. В прошлую пятницу из единственного местного магазничика, в котором отовариваются рыбаки и немногочисленные жители, неизвестные злоумышленники утащили сладости, пирожки и шоколад!
Магазинчик, кстати, никогда не закрывается, ни днем ни ночью, нет там запоров, двери открыты. И денежки нужно отдавать не продавцу, а складывать в специальную коробку. Ночью, например, заходит рыбак, вернувшийся из моря, и, чтобы не будить работника магазина, выбирает сам себе что-то поесть, кладет денежки в коробочку, и записывает свою покупку в специальный журнал. И уходит. Так много лет уже у них заведено. И вдруг - такой скандал. Жители острова в шоке.
Последний раз преступление на Канне было в начале 60-х. Тогда вор унес из церкви резную деревянную тарелку. Тарелку так и не нашли, преступление осталось нераскрытым. Да и кому раскрывать-то? Полиция только на соседнем острове, на Канне нет даже органов власти, все вопросы решает местная община. Такое вот безобразие. И вот теперь, конечно, члены общины задумались, не навесить ли на магазин замок, раз такое дело? Но пока колеблются. Как никак - традиционные ценности, не хотелось бы от них отказываться.
Спасибо The Guardian за репортаж с острова.
.
Вот так выглядит остров Канна.
А преступление, действительно, страшное. В прошлую пятницу из единственного местного магазничика, в котором отовариваются рыбаки и немногочисленные жители, неизвестные злоумышленники утащили сладости, пирожки и шоколад!
Магазинчик, кстати, никогда не закрывается, ни днем ни ночью, нет там запоров, двери открыты. И денежки нужно отдавать не продавцу, а складывать в специальную коробку. Ночью, например, заходит рыбак, вернувшийся из моря, и, чтобы не будить работника магазина, выбирает сам себе что-то поесть, кладет денежки в коробочку, и записывает свою покупку в специальный журнал. И уходит. Так много лет уже у них заведено. И вдруг - такой скандал. Жители острова в шоке.
Последний раз преступление на Канне было в начале 60-х. Тогда вор унес из церкви резную деревянную тарелку. Тарелку так и не нашли, преступление осталось нераскрытым. Да и кому раскрывать-то? Полиция только на соседнем острове, на Канне нет даже органов власти, все вопросы решает местная община. Такое вот безобразие. И вот теперь, конечно, члены общины задумались, не навесить ли на магазин замок, раз такое дело? Но пока колеблются. Как никак - традиционные ценности, не хотелось бы от них отказываться.
Спасибо The Guardian за репортаж с острова.
.