Очень боюсь показаться слишком много знающим, но сдается мне, что хуньдунь и хуаянь - это и есть две главные скрепы, скрепляющую нашу жизнь с нежизнью, но, так как на русский язык названия этих скреп никак не переводятся, то и назвать их толком никто не может, только языками молотят ни о чем, а ведь кто первый их назовет и объяснит, тот и будет властелин скреп, а все нынешние - вовсе никакие не властелины, а самозванцы, хотя очень хотят эту тайну страшную узнать и стать властелинами, да куда там, две их, скрепы то, схватишь одну за хвост, а другая тут как тут, мигом подскочет, заверещит, да и выскользнут обе, поминай как звали, а как звали и не вспомнишь, а вспомнишь - не помешь, а поймешь - не объяснишь, в общем, мучение одно, а не властвование, вот и мучаются, сердечные, без хуаяни и без хуньдуна, хотя я раз видел парня, у которого они смирно сидели в тележке с мусором всяким, а он бежал по проспекту Строителей города Владимира 15 лет в одну строну да 15 лет в другую, бормоча что-то себе под нос, а мы все эти годы считали его полудурком, а он и был таким, и никаким другим, но, ребята, теперь будьте осторожны, он уже подбегает туда, откуда он выкатился со своей тележкой 30 лет назад, и что случится, когда тележка его опрокинется, и все перемешается, в пыли, на асфальте, никто не знает, да лучше и не знать, а делать вид, что все нормально, что властвующие и есть владеющие, что хуаянь и хуньдунь в надежных руках, хотя теперь вы знаете, что они в мусорке на шасси от старой детской коляски, трясутся по тротуару, приближаясь к конечной точке нашего, но не своего, путешествия, но вы об этом быстро забудете, потому что думать об этом тяжело, а не думать гораздо легче, вот никто и не думает, только бегаем мы все со своими тележками с мусором, отталкивая друг друга, но, конечно, без хуаяни и без хуньдуна, потому как обоих их вместе никак не поймаешь, зато мусора вокруг хватает на всех.
.
