Jul. 11th, 2014
На днях случай был.
Написал я по актуальнейшему поводу стишок. Я, конечно, не поэт, но рифмой и размером, как человек образованный советской еще школой, немного владею. И в редких случаях даже использую это умение.
Так вот, написал я стишок. Повод - не буду говорить какой, но сам по себе - ну очень острый. И, естественно, стишок вышел тоже острый. Более того, и смысл и рифма четверостишия требовали обсценной лексики, и они ее получили. В полном объеме.
Вышло, на мой взгляд, неплохо. Смешно, образно, ярко...
И тут, под воздействием то ли общей откуда-то взявшейся у меня культуры, то ли от влияния всевозможных запретительных законоуложений, наполнивших нашу, прямо скажем, несовершенную пока жизнь, то ли от всего сразу, но напало на меня желание бороться за чистоту русского языка. Просто неодолимое желание. Под воздействием этого нахлынувшего чувства и практически не приходя в себя я стер написанное четверостишие, и удалил файл без возможности восстановления. Как Гоголь, практически. А может даже лучше, чем Гоголь. У того от второго тома хоть пепел остался, а у меня - ничего. Пустота.
Потом, конечно, я жалел страшно, в уме восстанавливал рифмы и размер - но это уже не то.
Сквернословие было повержено, русский язык очищен и спасен. Хотя бы на пять минут.
.
Написал я по актуальнейшему поводу стишок. Я, конечно, не поэт, но рифмой и размером, как человек образованный советской еще школой, немного владею. И в редких случаях даже использую это умение.
Так вот, написал я стишок. Повод - не буду говорить какой, но сам по себе - ну очень острый. И, естественно, стишок вышел тоже острый. Более того, и смысл и рифма четверостишия требовали обсценной лексики, и они ее получили. В полном объеме.
Вышло, на мой взгляд, неплохо. Смешно, образно, ярко...
И тут, под воздействием то ли общей откуда-то взявшейся у меня культуры, то ли от влияния всевозможных запретительных законоуложений, наполнивших нашу, прямо скажем, несовершенную пока жизнь, то ли от всего сразу, но напало на меня желание бороться за чистоту русского языка. Просто неодолимое желание. Под воздействием этого нахлынувшего чувства и практически не приходя в себя я стер написанное четверостишие, и удалил файл без возможности восстановления. Как Гоголь, практически. А может даже лучше, чем Гоголь. У того от второго тома хоть пепел остался, а у меня - ничего. Пустота.
Потом, конечно, я жалел страшно, в уме восстанавливал рифмы и размер - но это уже не то.
Сквернословие было повержено, русский язык очищен и спасен. Хотя бы на пять минут.
.