Груша, упавшая на ноутбук, выдернула меня из мягких объятий послеобеденного сна. Вокруг было тихо. Легкий ветерок шуршал в листве, сквозь которую пробивалось нежаркое уже, но еще яркое августовское солнце. Казалось бы, идеальное время и место для дремлющего человека.
Присесть под грушой, поработать в тени листьев - это была моя гениальная идея. И вот результат - сон, прерванный шальной грушей, проскакавшей по клавиатуре и написавшей что-то несуразное в предусмотрительно открытом мной важном файле с будущей шедевральной статьей.
Я стер буквенное выражение полета груши, не найдя в нем ничего ценного, но продолжать работать уже не мог. Фрукт, упавший на меня, не произвел эффекта, подобного известному яблоку, видимо, фрукт был не тот, да и попал он не в голову, в которой по этой причине не пронеслось не только новых законов мироздания, но и давно открытый закон всемирного тяготения был прочно забыт.
Я отложил ноутбук и побрел к дому, перешагивая через валявшиеся тут и там груши и яблоки. Их было много, очень много. Но все они падали мимо подходящих голов. Яблок много - голов мало.
Я стал искать в доме кепку, или бейсболку. У меня была надежда, что яблоко еще найдет мою голову, и я хотел немного смягчить удар, хотя в этом, конечно, был риск не получить необходимый для открытия импульс. Но голова мне показалась важнее.
Кепку я не нашел, зато нашел бутыль пива в пластиковой таре, датированную 2011-м годом. На этикетке было написано, что срок годности истекает в том же, 2011-м году. Я не мог вспомнить, откуда у меня эта бутыль, потому что сам давно пива не пил.
Ну да ладно, я взял пиво и побрел на улицу. В голове, не ударенной яблоком, на секунду промелькнуло искаженное лицо Онищенко, который беззвучно открывал рот и пытался предостеречь меня от употребления просроченного напитка. Я выключил Онищенко и присел за стол, под большим сливовым деревом. Слив дерево давно не давало, но было красивым и тенистым. Рубить его было жалко.
Я решительно открыл пивную бутыль, вдохнул рванувшийся из горлышка воздух, налил себе в кружку и начал пить. Просроченное пиво показалось мне не менее противным, чем пиво обычное. Онищенко был посрамлен. С искаженным лицом главный санитарный врач страны удалялся от меня в неизвестном направлении. Я проводил его спокойным взглядом и налил себе еще.
Очередное легкое дуновение ветерка вызвало глухой перестук падающих яблок.
Я поставил кружку, пригладил волосы и, согнувшись, полез по траве под низкие ветки старой яблони, улегся под ними и замер в ожидании ветра.
.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
