О бренде замолвили слово...

Сегодня состоялся наш Экспертный семинар, который был не совсем Экспертный семинар.
Вернее так - экспериментальный Экспертный семинар.
Мы говорили про бренд Владимирской области, нас было немного, но это были мощные люди.

Плюс заседали мы в необычном для такого рода сборищ месте - в зале ресторана.
Сказано было немало, но в итоге, бренд мы, конечно, не создали. Жаль.
Но я увидел и понял кое-что важное для себя.

Во-первых, я понял, что не все так просто. Люди очень по-разному видят окружающий мир. Очень. И создать нечто такое, что было бы бесспорным и всех объединяло - крайне сложно. Это меня даже как-то привело в грустное состояние. Потому что путь к настоящему брнеду будет очень долгим и сложным. А если он будет быстрым и простым, то это будет не бренд.
Именно поэтому я сегодня был не очень жестким ведущим. Ведь задача совсем не получить быстрый и дешевый результат. Вот в чем дело. 

Во-вторых, с другой стороны, разговор подтвердил мою уверенность в необходимости разработки такого бренда. Верней, пока даже не разработки, а введения бренда региона в повестку дня. Это необходимо делать. Чтобы не превращать все в профанацию, чтобы получить что-то от этого, чтобы не позволять получать преференции от существующих элементов бренда случайным людям.

В-третьих, пока не понятно как и кто будет будет это все делать. Причем это фундаментальный вопрос. Политикам доверия нет, чиновникам тоже, бизнесмены слишком привязаны к прибыли, профессионалы в какой-то сфере часто видят бренд и его преимущества слишком узко и их трудно переубедить (на семинаре это проявилось, кстати). Короче, некому.
Это значит, надо выстраивать какие-то новые формы сотрудничества и коммуникаций, сдержек и противовесов. Пока не ясно каких.

И, отсюда, в-четвертых. То, что сегодня происходило - это ведь первый шаг к совершенно новой ситуации, когда о будущем, о стратегии, о бренде региона, говорят люди, в общем-то, не облеченные властью. И говорят так, что их слышат. Говорят так, что создают повестку дня.
И тут важно не скатиться к совещаниям "профессионалов", но и уйти от дилетантизма. Будем пробовать. И, конечно, надо расширять круг людей, приглашать к работе, использовать новые технологии и прочее. Брендинговые агентства - полезная штука, но для того, чтобы даже сформулировать техзадание, нужна огромная публичная, открытая, понятная работа.

И, наконец, в пятых. Как я уже отметил, бренда мы сегодня не придумали. Но появились идеи, как технологично подойти к решению вопроса о начале разработки бренда. Это здорово.
Мы продолжим через три-четыре недели и будем готовить уже некий документ. Не скажу пока какой.

Черт его знает, может ничего и не получится, но начинается вроде  интересно. Уже хорошо.
.

Пока приношу пользу

Я так смотрю, все вокруг делают деньги.
Я, слава Богу, пока свободен от этого кошмара.
Дети маленькие, мои потребности уменьшены до самых необходимых, живу почти как птичка. Чирикаю даже.
Но это счастье будет иметь свой финал. Это точно.
Именно поэтому я и спешу что-то сделать сейчас, пока это не связано с немедленным и грандиозным зарабатыванием денег.
То есть в свое удовольствие. И ко всеобщей пользе.
А ведь это редко совмещается в нашей жизни.
.

Победный провал

Провал реформы комплектования российской армии признан всеми, кроме высшего политического руководства страны.
Причем генералитет, по всей видимости, воспринимает этот провал как собственную победу. Большую победу в борьбе за выживание.

Отказ от качественной профессиональной армии - способ существования нынешней армейской верхушки.
Сегодня это пока победа по умолчанию. Умолчанием пока занимаются как раз высшие руководители.
Военщина не молчит. Делает громкие заявления о необходимости увеличения призывного возраста, уменьшения количества отсрочек, сокращения вузов с военными кафедрами. Если еще немного помолчать, то со стопроцентной вероятностью последует предложение увеличить срок службы до двух лет.

Этот победный провал создает один из главных вызовов не только для политиков и руководителей страны, но и для страны в целом, для общества, для людей, для меня.
Я служил в советской армии, служил 2 года, служил, будучи призванным со скамьи института, служил в боевой части, но приходилось заниматься в том числе и многими идиотскими делами. Причем тогда у нас были и реальные вероятные противники, и реальное военное противостояние.
После моего возвращения из армии та страна просуществовала еще 5 лет. И исчезла.
Сегодня все происходит гораздо быстрее.

Нас обирают на рынке, лишают возможности развиваться опережающей инфляцией, заставляют дико переплачивать за коммунальные услуги, выдирают с мясом и кровью деньги за жизненно необходимые лекарства.
И еще хотят чтобы мы это все искренне, убежденно и, главное, жертвенно защищали.
Победный провал перехода к современной армии - это провал и перехода к современному обществу, провал перехода к современной России.
Это наш провал, и это победа над Россией.
А если кому это важно, то можно и специально добавить - это провал модернизации. Хотя это ерунда по сравнению с людьми и их интересами.
.

Запретить работать

Лучший вуз страны после скандала со взятками  нашел способ как ограничить коррупцию:

Ректор МГУ Виктор Садовничий заявил, что .близким родственникам могут запретить работать вместе в МГУ. 

Это правильно.
Но если не сработает, то следующий шаг может быть только один - вообще запретить всем работать!
Вот тогда коррупция точно рухнет.
.

Кое-что о женщинах

Только что мне было сказано, уверенно и однозначно:
"Все - это еще не значит, что все!".

Бог ты мой, я никогда этого не пойму, никогда.
.

Может, не тех кормят?

Путин на сегодняшнем совместном заседании коллегии Минфина и Минэкономразвития:

"Ведь в чем главная проблема нашей сегодняшней экономики - невосприимчивость к инновациям. Ну, казалось бы, чего ни делаем - все не в коня корм".
.

Почему Европа не Россия

С легкой руки журналистов New York Times происходящий сейчас в зоне евро кризис стали сравнивать с российским дефолтом 1998 года.
Вот собственно статья от 10 мая:

The Euro in 2010 Feels Like the Ruble in 1998

Я не экономист, но скажу так: при всей возможной внешней схожести финансовых механизмов этих двух кризисов, между ними колоссальная политическая и социальная разница. Ее возможно трудно уловить, сидя в Нью-Йорке и даже в Греции. Но отсюда, из России, она видна невооруженным глазом.

Европейские государства тратили свои ресурсы на поддержание социального государства, и это еще принесет свои плоды в будущем. Тогда как российский кризис был связан с чем угодно, только не с поддержанием социальной сферы.
И несмотря на быстрый выход из состояния дефолта 1998 года, мы, тем не менее, получили от него в наследство целый ряд фатальных факторов.
Назову хотя бы два.

Во-первых, это иллюзии о возможности экономического роста при существующей структуре экономики. И эти иллюзии родились как раз в постдлефолтное время и оттянули все возможные преобразования. В том числе и остро необходимые социальные.

Ну и во-вторых, это то самое наследство дефолта, о котором хорошо сказано в заключительной фразе в статье из New York Times:
Amid the turmoil, President Boris N. Yeltsin felt compelled to make a snap political decision. He replaced his chief of the Federal Security Service, a successor agency to the K.G.B., with a harder-line figure, the then little-known Vladimir V. Putin.
.